Черный клинок - Страница 24

Даю голову на отсечение, что так все и было, - подумал Вулф про себя, а вслух сказал:

- А когда мистер Моравиа, то есть Лэрри, купил свою... ну у Чики?

- Э-э... Во время открытия, - вспомнила Маун. - Он пришел сюда на торжественное открытие. Здесь была и Чика. Он переговорил с ней и приобрел ее вещь. Это было, так-так, с неделю назад. Потому-то я и подумала, что вы... ну это... ну вы знаете...

- Что адвокаты, занимающиеся его наследством, намерены вернуть ей обратно ее фигуру?

- Ну да. - Маун скорчила гримасу. - Ну вы же знаете, работы Чики подходят не всем. По сути, я даже и не думала, что Лэрри возьмет ее, а он ухватил ее с ходу. Он быстренько договорился с Чикой.

- С этой художницей?

- Угу.

- Не считаете ли, что он и ее трахнул?

- Не знаю. - Маун опять выдула пузырь. - Может, и трахнул. Думаю, он любит это дело.

- Какое дело?

Маун презрительно скривила свои черные губы - лицо ее приобрело от этого жуткое выражение:

- А что, юристы все такие тупые? Непонятливые. Лэрри любил трахаться, но у меня такое впечатление, что он не хотел... ну вы знаете, ну это, надолго с кем-нибудь связываться.

- Не хотел длительных связей, вы имеете в виду? Трах-бах-шлеп-грох-ам! Пока, мадам! Таков, что ли, был Лэрри?

Маун громко заржала:

- Да все они такие, а что, разве не так?

- Кто все?

- Да вы же знаете, ну эти парни вроде Лэрри. Немного погодя я его раскусила. Он был важной шишкой, весь набит деньгами. Спорю, что обедал и завтракал только в самых шикарных ресторанах, вроде "Четыре сезона" или "Льютс". Я имею в виду, что в нашей жизни он был пиджак пиджаком и ничем не отличался от других, но в глубине души смеялся над ними, ну, вы знаете. Он такую жизнь ненавидел, это была вовсе не его жизнь.

- А какая же была у него жизнь?

Она внимательно посмотрела на Вулфа:

- Лэрри был связан. Думаю, очень крепко связан.

- Сексуально?

- А как же еще?

Тогда он спросил:

- А вас Лэрри когда-нибудь связывал?

Маун опять выдула пузырь:

- Вы адвокат Лэрри или копаете под него? - Она даже слегка вздрогнула. - Нет, не связывал. Но я бы не возражала.

- Не возражали бы? - удивился Вулф вопреки обыкновению.

Трудно было представить себе, что эта эксцентричная особа является чьей-то дочерью, что у нее есть родители.

Она придвинулась к нему поближе, и он ощутил странный запах: смесь гвоздики и чеснока. Острый, экзотический запах без малейших нюансов.

- Вы что, чокнутый проверяльщик? - поинтересовалась она. - Большинство мужиков именно такие, я знаю, но слушайте: приятно, когда выходишь из-под контроля. Я имею в виду сильный контроль, вроде вашего. Само по себе это уже доставляет удовольствие.

Она окинула его взглядом с ног до головы и спросила:

- Вы-то сами любите удовольствия? Понимаете ли вы хотя бы, что это такое?

Вулф непроизвольно подумал, что она уже почти готова заманить его в ту самую комнату, чтобы он там связал ее. Душа его раздвоилась: одна половина хотела знать, на что все это будет похоже, другая - испугалась его неуемной фантазии.

- Вот вы упомянули, что Лэрри приходил с приятелем.

Маун опять выдула пузырь:

- Чего-чего?

- Вы сказали о приятеле из пригорода, что Лэрри прикидывался перед ним большой шишкой. Он что, тоже связанный?

Она рассмеялась:

- Ну нет, он не для этого, он не для него. Наоборот, он развязанный и какой-то не в себе.

- Что так?

Маун опять вздернула голову и стала похожа на некоего футуристического драчливого петуха.

- Ну вы знаете таких типов: костюм, подстрижен коротко, весь такой аккуратненький. Чопорный набитый дурак.

Вулфу не надо было дальше расспрашивать ее и просить дать более подробное описание. Сквозь красноватый туман ему представилось лицо миловидного молодого человека из престижного университета - без сомнения, Йельского - блондинистого, с пытливыми голубыми глазами. Таким он вдруг всплыл в памяти Маун.

- Он, должно быть, не из Нью-Йорка?

- Да, верно, нездешний.

- А откуда вы знаете?

- Он имел привычку говорить, как чиновник из Вашингтона. И вместе с этим, - она покосилась на Вулфа, собираясь устроить ему последний экзамен, применив сленг истинного нью-йоркца, и проверить, знает ли он его, - он выглядел как "Марта, Вулдя, посмотрите-ка только на эти высоченные домищи".

- Вы имеете в виду, что он говорил на каком-то говоре?

Маун довольно ухмыльнулась. Лицо ее стало от этого ужасным, как лицо каннибала из журнала "Нэшнл джиогрэфик", где рассказывается о Новой Гвинее.

- Угу.

- На каком говоре?

- Какого-то южанина.

- Вы, видимо, имеете в виду, что он говорит как-то мягко, немного растягивая слова.

- Во-во, точно.

"Тогда наверняка он из Вашингтона", - подумал Вулф и спросил:

- А у него имя-то было, у этого приятеля Лэрри?

- Конечно, было, - ответила с готовностью Маун, явно показывая, что расспросы ей очень нравятся. - Его имя только и представляет интерес. Звали его Макджордж Шипли. - И добавила: - Работает где-то в учреждении правительства.

- Федерального правительства?

- Угу. Лэрри еще спросил его о чем-то. Я не расслышала, а Шипли вынул свою визитку. В авторучке у него не оказалось чернил, тогда он попросил ручку у меня, чтобы что-то написать на карточке. Вот тогда я и прочла его имя. А еще там стояла печать. На визитке было указано, что он работает в министерстве обороны.

"Интересная штука, - подумал Вулф. - Моравиа, который сновал туда-сюда из Нью-Йорка в Токио, оказывается, заимел волосатую руку у военных. Как это могло случиться? В досье на него ничего не упоминается насчет федеральных органов". Как-то невзначай значимость Лоуренса Моравиа сразу возросла.